«Карлсон», Достоевский и поэзия на иврите По просьбе «Медузы» педагог и автор книги «Любовь в условиях турбулентности» Дима Зицер рассказывает о важных для себя текстах

Дима Зицер — педагог, ведущий программы «Любить нельзя воспитывать» и основатель петербургской Школы неформального образования «Апельсин». Его новая книга «Любовь в условиях турбулентности» о проблемах современного родительства вышла в издательстве «Медузы». Мы попросили Диму Зицера рассказать о пяти книгах и авторах, которые оказали на него большое влияние.

Заказать книгу «Любовь в условиях турбулентности» можно здесь. А еще у издательства «Медузы» появился свой мерч — книжный шопер! Вы можете уже сейчас купить его в нашем «Магазе».

Герман Гессе, «Степной волк»

«Степного волка» я прочитал довольно рано, но тем не менее мне сразу показалось, что эта книга позволяет читателю «включить» внутри себя то самое, что, на мой взгляд, делает нас людьми, — рефлексию и сомнения. Строго говоря, в целом «Степной волк» и есть рефлексия — главного героя и самого автора, Германа Гессе. И эта книга написана таким образом, что читатель неминуемо к этой рефлексии присоединяется.

В романе Гессе есть еще одна идея, которая мне очень близка. Вся книга, по сути посвящена пути, который совершает человек из условного состояния А в состояние B, а потом C и далее. Проходя этот путь, человек открывает невероятный и совершенно новый для себя мир. Все это — открытие новых миров, внутренняя трансформация, преображение — мне очень сильно откликается.

Франсуаза Дольто, «На стороне ребенка»

Франсуаза Дольто — одна из самых значимых фигур в педагогике XX века, во всяком случае для меня. Дольто называла себя психологом, но «На стороне ребенка» — книга в первую очередь педагогическая.

Название этой работы само по себе говорящее: Франсуаза Дольто была первым человеком, предложившим эту простую и сейчас уже каждому родителю известную формулировку — «нужно быть на стороне ребенка». В этой книге Дольто анализирует то, как очень часто взрослые оказывались не просто не на стороне ребенка, а, наоборот, в оппозиции ему. Главная причина, по которой эту книгу стоит прочитать, — это та самая другая сторона, «сторона ребенка». Книга Дольто дает ответ на очень-очень важный вопрос, как нам, взрослым, можно на этой стороне оказаться.

Астрид Линдгрен, «Малыш и Карлсон, который живет на крыше»

В наше время книгу «Карлсон» принято ругать: Карлсон, мол, мерзкий абьюзер, а с Малышом он ведет себя совершенно по-хамски. А мне кажется, что это вообще первая и чуть ли не единственная из известных мне книг о детском мире. Здесь можно еще, конечно, упомянуть творчество Виктора Драгунского, но он писал совсем иным языком. «Карлсон» же написан с учетом особенностей детского юмора и с упором на то, как вообще мыслит человек в возрасте 10 или 12 лет. И это самое важное. Поэтому люди, которые торопятся рассказать, какой Карлсон несовременный и плохой герой, упускают хорошую книжку, за чтением которой можно просто от души посмеяться. А вот когда мы понимаем, что нам какой-то герой больше или меньше нравится, это уже часть рефлексии над книгой.

На мой взгляд, Астрид Линдгрен открыла потрясающее новое направление в литературе. Оно настолько крутое, что я, честно говоря, даже не знаю, кто подхватил этот флаг. Из современных авторов это, пожалуй, отчасти Даниэль Пеннак, но тем не менее творчество Линдгрен настолько всеобъемлющее, что найти нечто похожее почти невозможно.

Эхуд Манор, стихотворения

Есть такой израильский поэт — Эхуд Манор. Потрясающего уровня поэт, сборники его стихотворений переведены на самые разные языки мира, но я буду прежде всего говорить о его творчестве на иврите. Когда-то в России было распространено такое понятие — «поэт-песенник». Оно и раньше было довольно несправедливым, но в отношении Эхуда Манора особенно несправедливо: Манор в первую очередь писал замечательные стихи, а дальше, поскольку эти стихи были невероятно пронзительными, их перекладывали на не менее потрясающие песни. Я очень люблю цитировать одно его стихотворение (тут нет поэтического перевода на русский язык, поэтому я сам попытаюсь перевести):

• это мое второе детство,
• то, что ты дашь мне, я возьму,
• это мое второе детство
• с тобой.

Вот так оно начинается. А дальше выясняется, что это монолог отца по отношению к своей дочери, которую он благодарит за то, что ее детство помогло ему заново услышать шум моря, заново потрогать мир руками, заново ощутить новые вкусы на губах.

Я и сам благодарен Эхуду Манору. Не только за это стихотворение в частности, но и за то, что он, по большому счету, создал огромное поле современной ивритской поэзии, хотя долгое время его считали легким и несерьезным поэтом. Потом уже, после смерти Манора в 2005 году, как это часто бывает, его творчество начали переосмыслять.

Федор Достоевский, «Преступление и наказание»

Есть такое расхожее выражение: «Какой твой любимый цветок — роза, какое твое любимое музыкальное произведение — Симфония № 40 Моцарта, а какой твой любимый писатель — Достоевский».

Но если не лукавить, то я считаю Достоевского потрясающе глубоким писателем и выдающимся романистом. С ним у меня связана одна история. 25 февраля 2022 года так совпало, что мы с детьми начали проходить «Преступление и наказание». И тогда я сказал детям, что сейчас мы с помощью этого романа будем искать ключ к тому ужасу, в котором мы все проснулись тем утром. Попытки найти этот самый ключ — главный бонус этого, казалось бы, в контексте войны нерелевантного занятия.

Это первый и единственный случай в моей практике, когда студенты, дети, просто не дали мне закончить [изучать] произведение. Вот представьте, мы его начали 25 февраля, и до конца года каждый раз, когда я говорил: «Все, окей, ребят, давайте в следующий раз будет последний урок, а потом уже перейдем на что-нибудь другое», они отвечали: «Нет, ни в коем случае». В этот момент я тоже учился вместе с ними и заново открывал для себя глубину этого романа.

На самом деле мне трудно выбрать одно произведение Достоевского, но «Преступление и наказание» — по-настоящему крутанская вещь.