Кто победил: Израиль или ХАМАС? Арабист Марианна Беленькая рассказала «Медузе», что означает сделка между ними
Израиль и ХАМАС после 15 месяцев войны договорились о перемирии, о поэтапном освобождении израильских заложников в обмен на палестинских заключенных, о выводе израильских войск из сектора Газа. И хотя соглашение еще не вступило в силу, оно уже рассматривается как завершение если не всей войны, то по меньшей мере ее важнейшей фазы. «Медуза» попросила подвести ее предварительные итоги журналистку Марианну Беленькую, ведущую телеграм-канала «Фалафельная».
— Кто победил?
— Сложный вопрос, потому что война не закончена. И мы не знаем, когда она закончится. Но в этом раунде, наверное, побеждает ХАМАС. По крайней мере, он выигрывает войну нервов. Собственно, ХАМАС терять нечего, а Израилю есть что терять.
— Здесь есть асимметрия: Израилю, чтобы победить, надо достигнуть заявленных целей войны, а ХАМАС достаточно просто выжить.
— И да и нет. ХАМАС сохраняется и может возродиться в любой момент, но разрушена его военная инфраструктура. Вопрос, насколько он может функционировать и контролировать сектор Газа.
Похоже, что пока возможности для этого у него остаются. Не такие, как были до 7 октября. Но пока ХАМАС остается властью в секторе Газа. А это то, что Израиль хотел принципиально изменить.
— А почему у него не получилось?
— Потому что изначально постановка вопроса об уничтожении военной инфраструктуры ХАМАС и ликвидации его как политической силы в секторе Газа противоречила другой цели войны — освобождению заложников.
Невозможно одной рукой воевать, а другой пытаться добиться освобождения своих людей. Возможно, была надежда, что это удастся сделать путем военных операций. Кого-то действительно смогли вытащить, но это буквально единицы, к сожалению.
Некоторые заложники погибли в результате ошибок израильских военных. Плюс было опасение, что при приближении израильских войск к тем районам, где находятся узники, их будут убивать. Такой прецедент тоже был — погибли шесть заложников.
Очень сложно вести военные действия в таких обстоятельствах. Вот в Ливане, где не было фактора заложников, все было гораздо быстрее и интенсивнее — и то Израиль не уничтожил «Хизбаллу» полностью. Но он, собственно, и не ставил таких целей.
— То есть победил ХАМАС, потому что Израиль неправильно поставил себе цели?
— У Израиля не было возможности поставить другие цели. Не могло не быть цели освобождения заложников. И он должен был делать что-то с ХАМАС. Это противоречие было заложено изначально.
Можно рассуждать, что можно было придерживаться другой стратегии войны. Можно говорить о том, что должно было быть честное и четкое стратегическое видение, чего хочет [добиться] Израиль в секторе Газа к окончанию войны. Можно было по-другому заниматься гуманитарными вопросами. Но что-то не выходило по тем или иным причинам: политическим, военным — такой микс всего сразу.
Но ХАМАС нанесен огромный урон: он уже не тот. У него, конечно, есть возможности возродиться. Плюс с точки зрения имиджа он может подать все это как свою победу. ХАМАС и аналогичные группировки никогда не признают поражения, они очень редко занимаются рефлексией. А израильское общество занимается рефлексией постоянно. И это тоже очень важный фактор, почему ХАМАС легко объявить о своей победе. Несмотря на тяжелые потери, он самовоспроизводится.
В то же время израильское общество находится в тяжелом состоянии, оно расколото и подавлено.
— Можем ли мы говорить, что эта война запустила пересборку всего Ближнего Востока?
— Безусловно, да. Эта война запустила цепную реакцию. Был нанесен огромный удар по «Хизбалле». Как следствие, несколько снизились региональные амбиции Ирана. Регион чуть не оказался втянут в прямую войну между Израилем и Ираном. Этого пока удалось избежать — но остается вопрос, окончательно ли. По крайней мере, то, что было трудно представить еще несколько лет назад, состоялось.
Плюс мир узнал о хуситах. Раньше ими, я бы сказала, как-то пренебрегали. А тут группировка смогла практически полностью заблокировать мировую торговлю через Красное море.
Есть и Сирия. Именно из-за удара по «Хизбалле» она не смогла прийти на помощь Асаду. Мы еще не знаем, что будет дальше с Ираком. Иракские группировки, которые много лет находились в Сирии, вернулись домой — как они будут себя вести? Много, много вопросов.
— Выходит, Израиль, хоть и проиграл, оказался в лучшем стратегическом положении, чем был года полтора назад?
— Нельзя так однозначно сказать, все в регионе очень зыбко. Снизилось влияние Ирана — зато усилилось влияние Турции, и мы пока еще не знаем, во что это выльется.
Хотелось бы напомнить, что когда американцы свергли Саддама Хусейна и Ирак на долгие годы сошел с региональной сцены, это привело как раз к усилению иранского влияния. Теперь мы наблюдаем нечто похожее: новые игроки выходят на первый план. Не только Турция, но и Саудовская Аравия, и Эмираты становятся более активны.
Все это, с одной стороны, может быть лучше для Израиля. Это может привести к расширению Авраамовых соглашений, укротить амбиции Ирана. Но может выйти и наоборот: арабские страны усилят давление на Израиль, чтобы добиться создания палестинского государства.
Так что эту битву Израиль проиграл не потому, что ХАМАС такой сильный, а потому, что у Израиля были связаны руки. А что касается войны — она еще не закончена. И не закончен палестино-израильский конфликт.
Беседовал Артем Ефимов