Новый альбом Charli XCX «Brat» — образцовая музыка эпохи постиронии Лев Ганкин — об артистке, которая могла стать мейнстримной звездой, но выбрала эксперименты
Британская певица Charli XCX выпустила свой шестой студийный альбом «Brat» — и он получился гораздо смелее, чем предыдущий, «Crash», вышедший в 2022 году. На агрегаторе рецензий Metacritic пластинка получила самый высокий рейтинг среди релизов этого года. Музыкальный критик Лев Ганкин рассказывает, как «Brat» связан с интернет-культурой и почему Charli XCX не хочет быть как Тейлор Свифт (хотя могла бы).
«Сегодня выходит единственный альбом, который я сохранила себе до релиза, — написала 6 июня в инстаграме певица Лорд, поделившись постом Charli XCX о выходе ее шестого полноформатного альбома „Brat“. — Чарли приготовила для нас что-то особенное… Сколько в ней прямоты, изящества, готовности идти на риск! Я пишу это не только от своего лица: нам всем очень повезло, что нас способны трогать, менять и смешить ее песни. Браво!»
Послушав впоследствии саму запись, Лорд наверняка оценила в том числе и оммаж самой себе. В песне «Girl, so confusing» Чарли, судя по всему, комментирует их неоднократно отмечавшееся внешнее сходство, а потом спрашивает: «Может, однажды запишем что-нибудь вместе? Интернет сойдет с ума!»
В чем в чем, а в этом ей можно доверять: про интернет Чарли знает все или почти все. Взявшая в качестве псевдонима собственный никнейм из MSN, древнего мессенджера для Windows, Charli XCX принадлежит к тому поколению музыкантов, которые буквально живут в сети, ненасытно потребляя ее продукцию: мемы, твиты, исчезающие спустя сутки фотографии и короткие видео.
В клипе на «360» — композицию, открывающую «Brat», — артистка и ее подруги решают, кто станет «новой горячей интернет-сенсацией». Выбор падает на официантку, которая вместо заказа послушно записывает в блокнот, как именно ей надлежит изменить свой образ («В тебе должно быть je ne sais quoi — нечто неуловимое…»). А лучшим альбомом Чарли — по крайней мере, до 2024 года — был «How Iʼm Feeling Now», образцово-показательный релиз эпохи пандемии, неслучайно вышедший именно в тот период, когда все забаррикадировались по домам и общение между людьми переместилось из реального мира в виртуальный.
Среди изменений, которые интернет привнес в музыкальную индустрию, — стирание границ между массовой и нишевой музыкой. Как минимум на бумаге все новые релизы сегодня начинают с одной и той же стартовой позиции — с набора аудиофайлов, залитых в стриминговый сервис. Имея одинаково короткий и прямой доступ как к поп-блокбастерам, так и к разного рода экспериментальным звукам, артисты могут свободно комбинировать одно с другим, чем Чарли и занималась почти во всех своих работах, кроме разве что предыдущего лонгплея, нетипично прямолинейного «Crash» (о котором у нее самой остались прохладные воспоминания).
В 2010-е в Великобритании возник гиперпоп — жанр, работающий с тропами широкоформатной поп-музыки именно с позиций интернет-культуры, заведомо всеядной и анархической; у его истоков стояли продюсеры типа Э. Дж. Кука и Софи, сотрудничавшие и дружившие в том числе с Charli XCX (трагически погибшей в 2021 году Софи Чарли посвятила в «Brat» песню «So I»).
Гиперпоп намеренно утрировал все, на чем привык основываться обыкновенный поп — сладкозвучные мелодии, бодрые ритмы, солнечно-позитивный вайб, яркий максималистский продакшен, — так что слушатели периодически сталкивались с эффектом зловещей долины: песни звучали очень похоже на «нормальные» поп-хиты, но в действительности как будто ими не являлись. Это была экспериментальная музыка, которая маскировалась под поп и иногда становилась им — но сохраняла при этом извечную фигу в кармане.
Все это хорошо слышно и в новом альбоме Charli XCX. На первый взгляд, по стилистике он не слишком далек от форматного дэнс-попа — но при этом, куда ни копни, здесь обнаруживается довольно глубокое двойное дно.
Вокал в «Brat» часто снабжен такой компрессией или пропущен через столько слоев автотюна, что о естественном, живом тембре Чарли у нас остается лишь самое приблизительное представление: в современной поп-музыке обработкой вокала, разумеется, никого не удивишь, но все же не в таких масштабах. В аккомпанементе использованы нетривиальные для текущего поп-мейнстрима решения: от бондовских струнных в «Everything is romantic» до хаотичной шумовой электроники в «Club classics» или эйфорического фортепианного брейка в духе старинных хаус-записей в «Mean Girls».
На структурном уровне все тоже не слава богу: песня «B2b» фактически представляет собой один сплошной припев, в котором главная героиня бесконечно повторяет на все лады незамысловатый текст из пары строчек (когда в середине трека все-таки случается единственный куплет, это кажется даже лишним — как фрагмент какой-то другой композиции, невесть как сюда затесавшийся). Музыка как будто одновременно флиртует с нами — и норовит выбить нас из колеи, раздосадовать, погладить против шерсти.
Такая стратегия может показаться парадоксальной, но в постиронической интернет-реальности в ней нет противоречия: наоборот, Charli XCX органично чувствует себя именно в том мире, где любое высказывание заведомо можно истолковать двояко.
Раньше человек, слушающий поп-записи, в какой-то момент неизбежно отвечал себе на вопрос — всерьез это или нет? Кто перед ним — мечтатели или пересмешники? Искренние оптимисты или хитрые пародисты? Гиперпоп сделал эти вопросы нерелевантными: в нем — и в том числе во многих песнях Чарли — два некогда взаимоисключающих аффекта (пылкая горячность и едкая насмешка, глубокое чувство и его подмигивающая имитация) фигурируют одновременно. Голосование за «звезду интернета» в песне «360» — это и впечатляющий манифест girl power, и пародийная деконструкция того же самого сюжета с гипертрофированными театральными жестами и нарочито экзальтированной мимикой.
В интервью, приуроченных к выходу альбома «Brat», Charli XCX много говорила о том, что скучает по временам, когда поп-музыка была «беспечной и сумасшедшей». «Сегодня все только и думают, как их воспримут остальные и не обидит ли кого-то их творчество, — а ведь это очень ограничивает», — утверждала она; то ли дело «эпоха Пэрис Хилтон!». Наследница баснословного состояния, Хилтон занималась в 2000-е всем понемногу — музыкой, модельным бизнесом, кинокарьерой, — но главным образом купалась в непрестанном внимании желтой прессы и была гламурной селебрити. В англоязычном мире таких девушек — круглосуточных тусовщиц, законодательниц моды, знаменитых всем сразу и при этом ничем конкретным, — принято называть «It girls»; клип на «360» — полноценный парад «It girls», а одна из его героинь, актриса Хлоя Севиньи, была упомянута в этом качестве журналом New Yorker еще в 1994 году.
Впрочем, сегодня, по мнению автора той заметки, писателя Джея Макинерни, Севиньи слишком известна, чтобы называться «It girl»: «Вопреки распространенному мнению, статус „It“ связан не только со славой, но и с определенной долей таинственности, непонятности: безусловные селебрити в список „It girls“ не попадают».
А вот Charli XCX тут, наоборот, образцовый пример. Предыдущий альбом «Crash» — скучноватый, но успешный (первое место в британском чарте), сделанный по всем правилам широкоформатной поп-музыки без привычных для артистки финтов ушами, — казалось, открывал ей путь в высшую лигу, в мир певиц вроде Тейлор Свифт. Но «я не могла бы стать ею при всем желании» — прямо заявляет артистка в песне «Sympathy with the knife», после чего признается, что не хочет столкнуться с Тейлор даже «за кулисами на концерте моего бойфренда» (Чарли помолвлена с Джорджем Дэниэлом из The 1975, а Свифт одно время встречалась с фронтменом этой рок-группы, Мэтти Хили).
Трудно найти менее похожие друг на друга записи, чем свежий альбом Свифт, «The Tortured Poets Department», и новинка Charli XCX: там — монументальная, сгибающаяся под собственным весом коллекция эмоционально однозначных песен, здесь — легкий постироничный авант-поп с прыгучими танцевальными ритмами. Главная дерзость «Brat» («bratty» в переводе с английского — как раз «дерзкий», «непослушный», «проказливый») в том, как пластинка игнорирует напрашивающиеся сценарии, — мейнстрим как будто расстелил перед Чарли красную дорожку, но она, безупречная поп-музыкальная «It girl», предпочла проникнуть в него с черного хода.
И еще — в том, как неожиданно певица в этих быстрых полутора десятках песен умудряется менять фокус. Самое интересное в «Brat», по ощущению, происходит в конце, конкретно — в композициях «I think about it all the time» и «365». Первая из них — пронзительное размышление о потенциальном материнстве; для Чарли это относительно новый регистр, в котором она, однако, звучит очень убедительно (другие медленные композиции в альбоме, не уступающие по силе воздействия скоростным поп-«бэнгерам», — «I might say something stupid» и «So I»). А вторая песня — наоборот, апофеоз поп-музыкального исступления, бесстыжая и неотразимая ода невоздержанности с увлекательно флуктуирующим битом.
Поначалу так и подмывает спросить — как же одно увязывается с другим? Какая Charli XCX настоящая — та, которая проводит 365 дней в году в кокаиновом угаре на танцполе, или та, которая мечтает о семье и детях и волнуется, что «часики тикают»? Однако, как и прочие кажущиеся противоречия, упомянутые выше (между массовой и нишевой музыкой, между прямодушием и иронией), это тоже во многом мнимый парадокс. Человек состоит из разнонаправленных импульсов, и интернет с социальными сетями максимально наглядно это демонстрирует: сегодня мы постим сторис с вечеринки, а завтра размышляем на вечные темы, и все это — на одной и той же странице, на нашей, говоря языком онлайн-маркетинга, цифровой витрине.
Эту дуальность Charli XCX принимает как должное. Ей неловко в окружении «монолитных артистов» с образами, будто высеченными в граните, но комфортно там, где все будто слегка понарошку — а значит, как раз по-настоящему.
Лев Ганкин